Лекция Игоря Гаркавенко была рассказана перед соратниками Карпатской Сечи на руинах древнего замка. Долгие годы своего зрелого периода философ сопровождал духовный рост участников этой и других организаций, каждую свою лекцию превращая в настоящий ритуал Идеи. Итак:



«Завтра исполняется очередная годовщина смерти одного человека. Его сожгли на костре. Когда он погибал, когда пламя уже объяло его, он сказал такие слова: "Папа Климент и король Филипп, я жду вас на подлинный суд не позднее года"(1, см. примечания в конце текста). В течение года оба виновника его смерти, Римский Папа Климент V и король Филипп IV, отошли на этот самый суд. Эти слова сказал Жак де Моле, последний Магистр ордена Тамплиеров, Рыцарь храмовников. Завтра мы попадаем в дату его смерти. Наш год является очередным годом, спустя ряд столетий, создания этого ордена - после крестового похода в 1119г в Иерусалиме был создан этот орден, орден рыцарей Тамплиеров(2). Первый магистр Гуго де Пейн(3) и его братья по духу, братья по жертве - в сумме девять человек, они вошли в обитель и не покидали её в течение девяти лет. Девять рыцарей не покидали обитель девять лет. После этого они вышли, и та активность, которая в течение девяти лет была направлена у них на главное - на метафизическое пространство, после этой активности, это внимание, этот героизм иного рода был направлен во внешний мир. 

Жак де Моле

 

Король Филипп IV

    Это событие и наше нахождение здесь, это мероприятие, именно в этом году и в это время, в эту эпоху - это очень символично и очень метафорично относительно нашего времени, в котором мы живём. И вы сейчас поймете в какой степени это всё метафорично и знаково для нас. Идя по этим метафорам от одной к другой, мы пройдём от самого низа до самого верха того, что собой представлял этот орден. 

Печать Тамплиеров

Замок Тампль - резиденция

    Первое. Одним из самых выразительных символов ордена была печать, на которой были изображены два рыцаря на одном коне. Это символизировало войну в метафизическом пространстве, в духовном измерении, которое обязательно находится рядом и синхронно войне в измерении физическом, в брутальном, материальном, окружающем нас. Два воина, два рыцаря на одном коне. Малый джихад и большой джихад. Я помню, был такой момент, когда после прочитанных мною материалов, большой массы книг, текстов - все они касались идеализма, все они касались возможности выхода из этой тюремной окружающей нас концентрационной системы, концентрационной вселенной Демиурга, как говорил один мистик, Мигель Серрано(4) - все они говорили о том или ином возможном выходе, так вот, я столкнулся с таким нюансом, что люди, которые были носителями идеи, апологетами идеи, той или иной версии этого выхода от самого левого фланга до самого правого фланга, они в последней трети ХХ столетия покончили жизнь самоубийством.

Мигель Серрано

Один из них, Ги Дебор(5), - это идеолог, пребывающий на крайне левом фланге противостояния. Также на левом фланге противостояния был такой человек как Жиль Делёз(6). Один из них застрелился, второй выбросился из окна. Последний, третий из них, - это Юкио Мисима(7), он пребывает на крайне правом фланге противостояния. Юкио Мисима со своим ограниченным самурайским контингентом совершил попытку переворота, он взял в заложники одного генерала и потребовал построить гарнизон находящихся рядом частей, перед которым он должен был выступить и повести на японский парламент. Но он оказался в изоляции: этот гарнизон засвистывал его, смеялся, и его выступление, которое должно было продолжаться полчаса, оно продлилось всего лишь пять минут, может быть немного больше. После этого он сошёл и сделал харакири. После этого сделал харакири один из его учеников. Все остальные, как то и следовало их планам, сдались, высказав, изложив свои цели и задачи. Так вот, тогда, когда я увидел этих всех людей, настолько разных, что между всеми ними была пропасть, я внезапно осознал, что они все под одним знаком, под одним трагичным знаком, что причина их смерти коренится в одном законе, довлеющим над нашей эпохой. Этот закон гласит о том, что однажды наступают такие времена, когда система становится настолько могущественной, что ей больше не нужно хлеба, ей достаточно просто зрелищ, для того, чтобы держать эту толпу на привязи. И тогда у меня возникла такая дифференциация, когда я понял, что есть субъекты сердца и есть субъекты действия.

Юкио Мисима

У каждой революции для всех времён и народов есть эти два субъекта - субъект сердца и субъект действия. Субъект сердца - это тот, у которого болит сердце, метафизически болит за то общество, с которым он себя тем или иным образом олицетворяет, связывает. Это субъект сердца, и он взывает: миссией своей жизни он считает то, что он взывает к субъекту действия и зовет его на штурм, зовёт его на баррикады, зовёт его построиться в колонны, подготовиться к атаке и нанести стремительный удар по врагу. И вот в тот момент, когда система катастрофически непоколебима, фатально могущественна, и, когда скотской толпе достаточно всего лишь только зрелищ и даже не нужно раскошеливаться на хлеб, в тот момент субъект сердца осознаёт, что он остался один. Он тратит годы, он тратит десятилетия, он горит ярче всех тех, кто был до него, для того, чтобы пробудить, как это удавалось тем, кто был до него, этого субъекта действия и позвать его за собой, но этого субъекта действия нет и, поняв, что он один, что эта толпа способна только его засвистывать, что его все речи, весь огонь его слов идёт в пустоту, он выбрасывается из окна, он стреляет себе в голову из пистолета, он делает себе харакири. И когда я это понял, и понял, что дифференциация, метадифференциация мирового противостояния, противостояния системе состоит из этих двух частей, я шагнул еще дальше - я спросил себя: «А какие нужно принять меры? Чего требует эта новая операционная система, в которой всерьёз и надолго система будет настолько могущественна, чего она требует?». И я понял, чего она требует, потому что не мы первые, не мы последние, она требует того, чтобы субъект сердца и субъект действия сошлись в одном человеке. Это те самые двое, сидящих на одном коне. Это война в метафизическом пространстве и война в физическом измерении. Это время на медитацию и время на очередь из АКМа, вот что это такое. Это означает, что эта борьба будет вестись методами орденского характера: экстремистского, партизанского, конспирологического - орденского характера. И в данном случае каждый участник этой борьбы должен быть субъектом сердца и субъектом действия в одном лице. Здесь мы начали наш путь с самого низа, от брата, брата того или иного, представляющего этот орден, потому что на него распространялся символизм этой печати, два всадника на одном коне, воин и монах, в одном лице. 

    Дальше. Врагами Жака де Моле, осуществившими заговор против него, был глава духовной власти Европы и глава Франции, Французского королевства, светской власти. Это Папа Климент и король Филипп. Что это обозначает? Один представлял собой жреческое, духовное, церковное могущество всей Европы, и, тем не менее, он посчитал, что необходимо решиться на заговор против Магистра и его ордена. Второй - за ним стояло целое королевство, за ним стояла закованная в латы аристократия, за ним стояли тысячи воинов и десятки, сотни тысяч обычных смердов, - и, тем не менее, он тоже посчитал необходимым для себя осуществить заговор против Жака де Моле и его ордена. О чем это говорит? Патриарх, представляющий духовную власть, должен был посчитать, перед тем, как он принял за необходимость этот заговор, что духовное могущество ордена способно быть альтернативой его духовному могуществу, что духовный, интеллектуальный, эзотерический кругозор ордена настолько велик, что его сухое, черствое, бюрократическое, выхолощенное, лицемерное католическое христианство церкви Петра(8) совершенно неспособно на духовном поприще оказать ему сопротивление. Тот же, кто заходил с фланга силы, с фланга светской власти, с фланга королевской мощи, он должен был осознать, что этот орден в силах будет однажды, если не сейчас, бросить вызов его материальному могуществу, его воинскому могуществу, вот о чем это говорит. Это говорит нам о том, указывает нам на тот факт, что Европа последние практически две тысячи лет была разорвана, фатально, трагично разорвана между этими двумя явлениями. Между духовной властью и властью светской и физической. До этих времен она апеллировала к синтезу этих властей, к синтезу в одной персоне, в одной элите, в одном государстве и в одном народе. Синтез духовного и синтез военного в одном лице. И вот эта эпоха последних практически двух тысяч лет знаменует трагичный и фатальный для неё развод, одна ипостась этих двух лагерей представляла учение апеллирующее к религиозности, сакральности, но тем не менее оно было сухим, оно было абстрактным, оно было безжизненным. Это была религия вечного греха, вечной вины и умерщвления плоти. Другой фатальной стороной Европы была сухая, жёсткая, механическая, бюрократическая светская власть, в итоге просто превратившаяся в машину перемалывающую кости, исходя из самых меркантильных и ничтожных интересов. Индийская метафизика говорит о том, что вот эта дифференциация - каста Брахманов, каста Кшатриев, Вайшья и Шудра(9), - не является первичной и идеальной. Что она не является истиной в первой и последней инстанции. Тексты говорят о том, что это уже определённая степень деградации, что изначально была некая каста Хамса, каста Лебедя, и эта каста соединяла в себе духовную и воинскую власть, это была каста царей и каста жрецов в одном лице. Каста Лебедя, каста Хамса. Древние цари Рима, их статус звучал как "Rex Sacrorum" - "Царь Священнодействий", что говорило о том, что в нём присутствует статус царя, вершина воинской власти, и в нём присутствует статус вершины жреческой власти. Так вот, если в Европе был орден, заговор против которого был объявлен альянсом двух сил, разрывающих всегда фатально и до сих пор Европу на части, и одна из них представляла псевдодуховную, а другая псевдо воинскую составляющие, то это говорит о том, что вот эта сердцевина и была самой священной, что она несла в себе реванш подлинной Европы. К чему мы приходим в этом случае? Мы приходим к тому, что как изначально мы остановились на том, что мы должны стать субъектами сердца и субъектами действия в одном лице, мы должны быть воинами и монахами в одном лице, то в данном случае это означает, что победят только те силы, политические программы которых и отношение к политическим программам которых будет не только рационального, не только политически выверенного, логически необходимого формата, но религиозного масштаба, сакрального отношения. Сейчас мы затронули власть. Дальше мы подходим к ордену. Границы этого ордена примерно соответствовали границам Европы. О чем это нам говорит и в чем здесь подсказка, после тех подсказок-метафор, которые были до этого? Это говорит нам о том, что в наше время, подобно их времени, мы должны также остановиться только на одном принципе, на одном векторе нашей борьбы. Это будет вектор орденской борьбы. Над нами всеми довлеет великая истина, некая заповедь, высказанная впервые апологетами социализма. Она звучала так: "Невозможен социализм в отдельно взятой стране", и как она звучала более прозаично, это тоже сказал один из них, из идеологов этого лагеря, из его вождей, он сказал: "Мы будем в нём все или никто", это были слова о социализме и о социалистической революции. И вот сейчас мы должны осознать, что консервативная революция, идеалы консервативной революции и, если говорить опять же более прозаично, не просто социализма, а национал-социализма, они в ещё меньшей степени могли бы победить в отдельно взятой стране. И в ещё большей степени требуется им сил для того, чтобы вообще когда либо и где-либо восторжествовать. Другими словами я хочу здесь сказать, что мы должны запомнить это как заповедь: победит или вся наша Европа или не победит никто. И, таким образом, здесь происходит точка некой метафоры, некого пересечения нас с орденом, который шёл не по инициативе того или иного монарха и того или иного отдельно взятого иерарха церкви, и так далее, нет, это был синтез, это была мощь орденских братьев. Мы будем в нём все или никто. Национал-социализм невозможен в отдельно взятой стране. Национальная революция, последовательная и абсолютная, невозможна в отдельно взятой стране. Победит или вся наша Европа, или не победит никто. 

    Мы приблизились к нашей сакральной геополитической миссии, и тут мы, естественно, вспомнили о том, что было сказано в предыдущие дни о конфедерации. О конфедерации институтов под названием Сечь, о конфедерации институтов под названием Орден, о конфедерации, если на то пошло, независимых, действующих как автономные боевые единицы партизанских отрядов. И, если угодно, от Тихого океана и до Бреста, до Ла-Манша, до Па-де-Кале в борьбе за власть, в борьбе за революцию три лагеря. Первый лагерь - это те, кто сливаются с системой, они какое-то время имитируют свой контрсистемный характер, но после этого они становятся рукой системы. Они сливаются с ней, и уже нельзя провести границу между ними и системой. Второй лагерь - это те, кто сохраняет свою идейную составляющую, сохраняют свою чистоту, но их стратегия, их тактика заключается в том, чтобы играть по правилам системы, переиграть её по её правилам и, после этого, эти правила отменить и установить свои. Это второй лагерь. Но есть ещё третий, и странным образом он у нас отсутствует. Он присутствует в исламском мире, там есть три лагеря, первый - это псевдоджихадисты, которые слились с системой, и являются руками, рукой ЦРУ, рукой Моссада, рукой транснациональных элит. Второй лагерь - это те, кто вступает в игру за одним столом, едят за одним столом с дьяволом, у которого ложка всегда длиннее. Они хотят сыграть по правилам системы, победить по правилам системы и только после, возможно, отменить эти правила. Но есть ещё третий лагерь - это те, кто играет не по правилам системы, а по своим, это последний, заключительный лагерь, который стремится к власти по своим правилам и ровно с той стороны, откуда система его не ждёт. И после прихода к власти он полностью зачищает поле и начинает строить с нуля. У нас отсутствует этот третий лагерь, у нас есть первые два, между которыми очень тяжело провести какой то пунктир и сказать где одно отделяется от другого. Украина, да и Европа в целом, принципиально нуждается в третьем лагере, в котором будет слишком унизительно играть по правилам системы, и который будет преследовать цель окончательно эту систему зачистить, сыграв по своим правилам, и начать после всё с нуля. 

    Итак, революция сверху и революция снизу. Когда происходит революция сверху, как это было в 33-ем году как это было в 22-ом году, и как это было в при Хуан Доминго Пероне(10), и при многих-многих примерах, что происходит: человек, каждый, несмотря на то в какой степени он оказывается экзальтирован этой идеей, этим режимом и этим харизматичным вождём, тем не менее он всегда знает, что последний пограничный столб его сопротивления, истина в первой и последней инстанции, его точка опоры вынесена за его пределы, она находится в этом лидере. И когда он узнаёт, что лидер сыграл свадьбу, сделал глоток шампанского и застрелился - этот человек лишается своей последней точки опоры. Когда он узнаёт, что произошел заговор, переворот, и лидер смещён и вынужден покинуть эту страну, убраться в иммиграцию - этот человек лишается последней точки опоры. Это я вам говорю о последствиях, психологических, социальных и, главное, метафизических последствиях того, что собой представляет история революций сверху. Но есть и революция снизу, и она касается вас напрямую, а в ещё большей степени не только вас, но и ваших предков, которые боролись здесь десятилетиями, столетиями, и так далее, боролись фатально и не имея света в конце того тоннеля, по которому они шли. Так вот, чем знаменателен этот путь революции снизу? Сейчас по этому пути идёт ислам, идет вот этот третий исламский лагерь, у него очень долго нет возможности, играя по правилам системы, победить, и поэтому ему не оставили другого выбора. Так вот что происходит, если происходит революция снизу и все лишены возможности увидеть своё солнце, своё пламя, на которое нужно равняться, где то там наверху, на трибуне, в канцелярии, и так далее - однажды он загорается и температура горения зашкаливает в сердце у каждого из них. И тогда кто бы ни капитулировал, кто бы ни сдался, информация о смерти которого бы ни пришла - каждый является автономной боевой единицей. И столица его режима, точка его опоры, пограничный столб его сопротивления не вынесен за скобки его собственного существования, он находится у него внутри. Поэтому, бывшие офицеры СС самых элитных частей после 1945 года стали прекрасными бизнесменами строительных компаний, владельцами ресторанов и так далее. И в то же самое время вы можете взять людей, представляющих исламское государство, или людей, представляющих Аль-Каиду, которая переводится с арабского как "База", что сочетает в себе опять таки два принципа - метафизический и материальный: "база" просто как база, как форт, тренировочный лагерь, перевалочный пункт террористов, и "база" с точки зрения базиса, где базис - политический режим, который является надстройкой Аль-Каиды. Вы можете взять апологетов-неофитов этих социальных организаций, этих объединений, и забросить их автономно друг от друга, без возможности быть со вторым и поддерживать в дискурсе со вторым огонь своего горения, один где-нибудь на Полюсе, второй где-нибудь на Гавайях, третий где-нибудь во Флориде, и вот количество театров боевых действий, локальных театров боевых действий, будет соответствовать количеству людей, которых вы лишив связи друг с другом, разбросаете по всей этой планете. Они обязаны этому тем, что они катастрофически долго не имели того счастья, которое вдосталь имели европейцы в первой половине 20го столетия - они не имели солнца, вынесенного за скобки своего собственного существования. Поэтому у них был только один шанс - зажечь его у себя внутри. И вот они сейчас имеют его у себя внутри, и количество людей - это количество театров боевых действий. Чему обязана Украина такой националистической волной, националистической пассионарностью, которая вызвала удивление, поразила весь мир и оказалась в эпицентре взглядов, в фокусе внимания всего мира? Она обязана тому, что те, на костях которых это всё сформировалось, они были лишены этого солнца, вынесенного за скобки самого себя. Лишены того, что имела Италия, того, что имела Германия, того, что имела Испания, того, что имели специфические режимы Латинской Америки, того, что имела Япония. Поэтому они, так или иначе, но били кремнием о кремень у себя внутри. И там загорелся огонь. Когда я читал очень интересную переписку генералов сопротивления конца 40х - начала 50х, один из генералов писал другому: "Перспективи немає на десятки, а може і на сотні років". Люди оказывали вооружённое сопротивление, и они здраво понимали в 50-ом, в 51-ом, в 52-ом году, что "перспективи немає на десятки, а може і на сотні років". И о чем это говорило, о том, что всё, складываем оружие? Нет, солнце вынесенного за скобки не было, там уже хорошо горело и они дрались до последнего, до последнего сражались и, только будучи окружёнными, они либо погибали, либо пускали себе последнюю пулю в висок.

И вот на этих костях тех, кто сумел обрести огонь, кто сумел обрести критическую температуру горения у себя внутри, будучи фатально и трагично исторически лишённым видеть это пламя вовне и над собой, именно благодаря тому эти кости оказались такими животворящими, что на этой почве восстали новые поколения. Вот этому обязана революция снизу. Она требует конфедерации, преодолевающей государственные пределы всех наших государств. Конфедерации, если на то пошло, орденских структур, а если позволяет ситуация, то уже активно, с равномерностью часового механизма, действующих локальных партизанских объединений. За пределы искусственных политических границ. Конфедерация отрядов, конференция будущих институтов новой власти новой Европы. Слава Священной Европе.»
    
Лекция Игоря Гаркавенко. Ужгород, в гостях у Карпатской Сечи.

Примечания:
    
    1. Согласно Жоффруа Парижскому, 18 марта 1314 года Жак де Моле, взойдя на костёр, вызвал на Божий суд французского короля Филиппа IV и папу Климента V. Климент V умер 20 апреля 1314 года, Филипп IV — 29 ноября 1314 года. 
    
    2. Тамплие́ры, также известны под официальными названиями О́рден бе́дных ры́царей Христа́, Орден бедных рыцарей Иерусалимского храма, Бедные войны Христа́ и Храма Соломона — духовно-рыцарский орден, основанный на Святой земле в 1119 году небольшой группой рыцарей во главе с Гуго де Пейном во время Первого крестового похода.
    
    3. Гуго де Пейн, также Пейен или Хью де Пейон (фр. Hugues de Payns (Payens), около 1070 — 24 мая 1136, — шампанский рыцарь, первый великий магистр ордена тамплиеров (1119—1136).
    
    4. Миге́ль Хоаки́н Дие́го дель Ка́рмен Серра́но Ферна́ндес; 10 сентября 1917, Сантьяго — 28 февраля 2009, Сантьяго — чилийский дипломат, визионер, философ и национал-социалист, основатель эзотерического гитлеризма.
    
    5. Ги Дебо́р, полное имя Ги Луис Мария Венсан Эрнест Дебор; 28 декабря 1931, Париж — 30 ноября 1994, Бельвю-ла-Монтань — французский революционер леворадикального толка, философ, историк, писатель, художник-авангардист, режиссёр. 
    
    6. Жиль Делёз; 18 января 1925 года, Париж — 4 ноября 1995 года, там же) — французский философ, представитель континентальной философии, иногда относимый к постструктурализму. 
    
    7. Юкио Мисима; 14 января 1925, Токио — 25 ноября 1970, Токио — японский писатель и драматург.
    
    8. Католическое христианство церкви Петра: по римско-католическому учению, апостол Петр, и только он один из апостолов, получил от Иисуса Христа чрезвычайную, единоличную власть над Церковью, которой, по праву преемства, обладают сейчас в Римско-католической церкви папы.
    
    9. Говорившие на арийских наречиях народы делились на четыре главных сословия, позже названные «варнами»: брахманов (священнослужителей, духовных наставников, жрецов), кшатриев (воинов, раджей, царей, правителей), вайшьев (торговцев, скотоводов и земледельцев) и шудр (слуг и разнорабочих).
    
    10. Хуа́н Доми́нго Перо́н, 8 октября 1895 — 1 июля 1974, — аргентинский военный и государственный деятель, президент Аргентины с 1946 по 1955 год и с 1973 по 1974 год.